Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного его
письма. Приносят ко мне на почту
письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так
и обомлел. «Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части
и уведомляет начальство». Взял да
и распечатал.
Аммос Федорович. Вот тебе на! (Вслух).Господа, я думаю, что
письмо длинно. Да
и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это
письмо; пожалуй, вместе
и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили
и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Те же
и почтмейстер, впопыхах, с распечатанным
письмом в руке.
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем,
и говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного
письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая, не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Осип (выходит
и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь
письмо на почту,
и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще
письмо не готово.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения
и того, что называет в
письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да
и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено,
и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое
письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее
и исходящее, знаете, этак немножко распечатать
и прочитать: не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.
Если же нет, то можно опять запечатать; впрочем, можно даже
и так отдать
письмо, распечатанное.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских
и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете
писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю
и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Как только пить надумали,
Влас сыну-малолеточку
Вскричал: «Беги за Трифоном!»
С дьячком приходским Трифоном,
Гулякой, кумом старосты,
Пришли его сыны,
Семинаристы: Саввушка
И Гриша, парни добрые,
Крестьянам
письма к сродникам
Писали; «Положение»,
Как вышло, толковали им,
Косили, жали, сеяли
И пили водку в праздники
С крестьянством наравне.
Стародум(читает). «…Я теперь только узнал… ведет в Москву свою команду… Он с вами должен встретиться… Сердечно буду рад, если он увидится с вами… Возьмите труд узнать образ мыслей его». (В сторону.) Конечно. Без того ее не выдам… «Вы найдете… Ваш истинный друг…» Хорошо. Это
письмо до тебя принадлежит. Я сказывал тебе, что молодой человек, похвальных свойств, представлен… Слова мои тебя смущают, друг мой сердечный. Я это
и давеча приметил
и теперь вижу. Доверенность твоя ко мне…
Софья вошла, держа
письмо в руке
и имея веселый вид.
Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка, о котором столь долго мы ничего не знали, которого я люблю
и почитаю, как отца моего, на сих днях в Москву приехал. Вот
письмо, которое я от него теперь получила.
В одной
письме развивает мысль, что градоначальники вообще имеют право на безусловное блаженство в загробной жизни, по тому одному, что они градоначальники; в другом утверждает, что градоначальники обязаны обращать на свое поведение особенное внимание, так как в загробной жизни они против всякого другого подвергаются истязаниям вдвое
и втрое.
Потом остановились на мысли, что будет произведена повсеместная «выемка»,
и стали готовиться к ней: прятали книги,
письма, лоскутки бумаги, деньги
и даже иконы — одним словом, все, в чем можно было усмотреть какое-нибудь «оказательство».
Читая эти
письма, Грустилов приходил в необычайное волнение. С одной стороны, природная склонность к апатии, с другой, страх чертей — все это производило в его голове какой-то неслыханный сумбур, среди которого он путался в самых противоречивых предположениях
и мероприятиях. Одно казалось ясным: что он тогда только будет благополучен, когда глуповцы поголовно станут ходить ко всенощной
и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ будет назначен Парамоша.
Третий пример был при Беневоленском, когда был"подвергнут расспросным речам"дворянский сын Алешка Беспятов, за то, что в укору градоначальнику, любившему заниматься законодательством, утверждал:"Худы-де те законы, кои писать надо, а те законы исправны, кои
и без
письма в естестве у каждого человека нерукотворно написаны".
В одном
письме она видит его"ходящим по облаку"
и утверждает, что не только она, но
и Пфейфер это видел; в другом усматривает его в геенне огненной, в сообществе с чертями всевозможных наименований.
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям
и кисельным берегам, возвратился в родной город
и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"
Письма к другу о водворении на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
Он сам чувствовал всю важность этого вопроса
и в
письме к"известному другу"(не скрывается ли под этим именем Сперанский?) следующим образом описывает свои колебания по этому случаю.
Ни минуты не думая, Анна села с
письмом Бетси к столу
и, не читая, приписала внизу: «Мне необходимо вас видеть. Приезжайте к саду Вреде. Я буду там в 6 часов». Она запечатала,
и Бетси, вернувшись, при ней отдала
письмо.
Он чувствовал, что, не ответив на
письмо Дарьи Александровны, своею невежливостью, о которой он без краски стыда не мог вспомнить, он сжег свои корабли
и никогда уж не поедет к ним.
Получив
письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его ни на чем не основанное предположение,
и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна,
и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Также мучало его воспоминание о
письме, которое он написал ей; в особенности его прощение, никому ненужное,
и его заботы о чужом ребенке жгли его сердце стыдом
и раскаянием.
До сих пор она писала быстро
и естественно, но призыв к его великодушию, которого она не признавала в нем,
и необходимость заключить
письмо чем-нибудь трогательным, остановили ее.
Получив
письмо мужа, она знала уже в глубине души, что всё останется по-старому, что она не в силах будет пренебречь своим положением, бросить сына
и соединиться с любовником.
— Я только хотел передать
письмо матушки. Отвечай ей
и не расстраивайся пред ездой. Bonne chance, — прибавил он улыбаясь
и отошел от него.
Левин, которого давно занимала мысль о том, чтобы помирить братьев хотя перед смертью, писал брату Сергею Ивановичу
и, получив от него ответ, прочел это
письмо больному. Сергей Иванович писал, что не может сам приехать, но в трогательных выражениях просил прощения у брата.
— В конюшню! — сказал он
и достал было
письма, чтобы прочесть их, но потом раздумал, чтобы не развлекаться до осмотра лошади. — «Потом»!…
Он прочел
письма. Одно было очень неприятное — от купца, покупавшего лес в имении жены. Лес этот необходимо было продать; но теперь, до примирения с женой, не могло быть о том речи. Всего же неприятнее тут было то, что этим подмешивался денежный интерес в предстоящее дело его примирения с женою.
И мысль, что он может руководиться этим интересом, что он для продажи этого леса будет искать примирения с женой, — эта мысль оскорбляла его.
Она раскаивалась утром в том, чтó она сказала мужу,
и желала только одного, чтоб эти слова были как бы не сказаны.
И вот
письмо это признавало слова несказанными
и давало ей то, чего она желала. Но теперь это
письмо представлялось ей ужаснее всего, что только она могла себе представить.
Но Левин не слушал ее; он, покраснев, взял
письмо от Марьи Николаевны, бывшей любовницы брата Николая,
и стал читать его.
Всё в этом
письме раздражило графиню Лидию Ивановну:
и содержание,
и намек на великодушие,
и в особенности развязный, как ей показалось, тон.
Он знал, что это был Гладиатор, но с чувством человека, отворачивающегося от чужого раскрытого
письма, он отвернулся
и подошел к деннику Фру-Фру.
— Мне нисколько не тяжело было. Это сделалось само собой, — сказала она раздражительно, —
и вот… — она достала
письмо мужа из перчатки.
Написали страстное
письмо, признание,
и сами несут
письмо наверх, чтобы разъяснить то, что в
письме оказалось бы не совсем понятным.
Проснувшись поздно на другой день после скачек, Вронский, не бреясь
и не купаясь, оделся в китель
и, разложив на столе деньги, счеты,
письма, принялся за работу. Петрицкий, зная, что в таком положении он бывал сердит, проснувшись
и увидав товарища за письменным столом, тихо оделся
и вышел, не мешая ему.
Степан Аркадьич взял
письмо, с недоумевающим удивлением посмотрел на тусклые глаза, неподвижно остановившиеся на нем,
и стал читать.
Он знает, какого мучения ей стоит всякое воспоминание о нем,
и, зная ее, требует от нее
письма.
К вечеру этого дня, оставшись одна, Анна почувствовала такой страх за него, что решилась было ехать в город, но, раздумав хорошенько, написала то противоречивое
письмо, которое получил Вронский,
и, не перечтя его, послала с нарочным.
После нескольких слов приготовления графиня Лидия Ивановна, тяжело дыша
и краснея, передала в руки Алексея Александровича полученное ею
письмо.
— А признайся, тебе досадно было получить
письмо,
и ты не поверил мне?
При упоминании о
письмах адвокат поджал губы
и произвел тонкий, соболезнующий
и презрительный звук.
Комиссионер, носивший
письмо, передал ей самый жестокий
и неожиданный ею ответ, что ответа не будет.
В это утро ему предстояло два дела: во-первых, принять
и направить отправлявшуюся в Петербург
и находившуюся теперь в Москве депутацию инородцев; во-вторых, написать обещанное
письмо адвокату.
Алексей Александрович долго возился с ними, написал им программу, из которой они не должны были выходить,
и, отпустив их, написал
письма в Петербург для направления депутации.
Ей хотелось спросить, где его барин. Ей хотелось вернуться назад
и послать ему
письмо, чтобы он приехал к ней, или самой ехать к нему. Но ни того, ни другого, ни третьего нельзя было сделать: уже впереди слышались объявляющие о ее приезде звонки,
и лакей княгини Тверской уже стал в полуоборот у отворенной двери, ожидая ее прохода во внутренние комнаты.
Конверт был из толстой, как лубок, бумаги; на продолговатой желтой бумаге была огромная монограмма,
и от
письма пахло прекрасно.
Правдин был известный панславист за границей,
и графиня Лидия Ивановна рассказала содержание его
письма.